— Кто такой игротерапевт? 

— Где можно найти игротерапевта?

— Как игротерапевт поможет моему ребенку?
Поэтому я решила рассказать, как я стала таким специальным психологом — игротерапевтом.
В 1999 году я начала работать педагогом-психологом в детском саду города Москвы.

Мне казалось важным выяснить, какая проблема у ребёнка, откуда она взялась и что с ней делать. Поэтому я начинала свою работу с диагностики: “Несуществующее животное”, “Кактус”, “Кинетический рисунок семьи”, “Дом-дерево-человек” и т.п. Когда тест пройден, проблема найдена: ребенок тревожный/агрессивный/аутистичный/…
Теперь займемся этой самой проблемой! В помощь нам конспекты занятий, в которых прописаны цели и задачи, определены методы и приемы, расписаны упражнения и игры (конечно, развивающие коммуникативные и учебные навыки, память, внимание, мышление, воображение, речь). Дальше даем инструкции — дети играют, смеются, общаются, отвечают на вопросы, учатся слушать друг друга, занимаются: что-то рисуют или лепят, и не подозревают, что наша встреча настолько научно обоснована!
На каждом таком занятии будет 2-3 ребенка, не играющих по этим правилам. Они будут выделяться на общем фоне своей задиристостью или активным сопротивлением моему плану: полезут под стол, когда всем надо встать в круг или будут падать на пол, когда надо устоять на одной ноге. Самые сложные будут все занятие молчать и сливаться с интерьером, никогда не возьмутся быть ведущими в игре по правилам.
Все мои подопечные с удовольствием придут на занятие в следующий раз, но оказавшись в кабинете, снова и снова будут молчать или кривляться, нападать на других или играть только по-своему. И поскольку это будет неприемлемо для меня и других ребят, наши нарушители порядка будут злиться, плакать, устраивать истерики, пропускать интересную информацию мимо ушей и не смогут приобрести новый опыт.
Несколько лет я искала пути, как помочь этим детям “усваивать программу”, как того требовала корпоративная этика образовательного учреждения.
Но снова и снова я встречала ребенка, страдающего от своего поведения. Я видела проблему, но чувствовала, что если фокусироваться только на этом, я буду работать с тревожностью, агрессивностью, задержкой психического развития, аутизмом и т.д., но никак не с ребенком! И в этом было что-то не так!
Очевидно, по этой причине я увлеклась недирективной игровой терапией и стала игротерапевтом!

[wds id=»2″]
Теперь я не даю детям инструкции и указания, не тренирую навыки и умения.

Моя задача — создать такие условия, в которых ребенок приобретает опыт самоисследования, опыта взаимодействия с другими людьми, опыта саморазвития и самовыражения. Таким образом, ребенок учится принимать и уважать не только себя, но и других, и научается использовать свободу с чувством ответственности.

 

В центре внимания игротерапии

не проблема, а ребенок!

 

 

Это скорее базовая философия, чем просто техника или метод. Главное в недирективной игровой психотерапии — не действовать, а просто быть рядом с ребенком.
Недирективная игровая психотерапия основана на теоретическом подходе Карла Роджерса — клиентцентрированной терапии.
Клиентцентрированный подход — это прежде всего способ бытия, который выражается в установках и поступках, создающих атмосферу, способствующую личностному росту.
Что же это за установки и поступки?
Вот как это сформулировала соратница Карла Роджерса, Вирджиния Экслайн:

1. Терапевт искренне заинтересован в ребенке и строит теплые, доверительные отношения с ним.
2. Терапевт безоговорочно принимает ребенка таким, каков он есть.
3. Терапевт создает ощущение безопасности и дозволенности во взаимоотношениях, чтобы ребенок чувствовал себя свободным в исследованиях и полностью самовыражался.
4. Терапевт бережно относится к чувствам и деликатно отражает их, помогая ребенку прийти к пониманию собственного Я.
5. Терапевт искренне верит в способность ребенка действовать ответственно, безоговорочно уважает его стремление решать личные проблемы и дает ему возможность это делать.
6. Терапевт верит во внутреннюю устремленность ребенка, позволяя ему лидировать во всех областях отношений, и противится любому побуждению управлять детской игрой или беседой с ребенком.
7. Терапевт осознает постепенность терапевтического процесса и не пытается его ускорить.
8. Терапевт устанавливает только такие терапевтические ограничения, которые помогают ребенку взять на себя ответственность в рамках существующей системы отношений.

Эти принципы направлены на развитие и сохранение глубоких терапевтических отношений, которые являются центральным фактором, определяющим успех или неудачу терапии.
В своей работе я сосредотачиваюсь не на том, кем ребенок привык быть в прошлом, а на том, каким он может стать:
* имеющим позитивную Я-концепцию;
* способным отвечать за свои действия и поступки;
* способным к самоконтролю;
* способным принимать самого себя;
* способным в большей степени полагаться на самого себя;
* способным к самостоятельному принятию решений;
* способным контролировать ситуацию;
* способным преодолевать трудности;
* имеющим внутренний источник оценки;
* имеющим веру в самого себя.

В процессе игротерапии я стараюсь придерживаться центральной гипотезы — уверенности в способности ребенка к росту и управлению своим поведением.

В заключение приведу цитату из книги Г.Лэндрета:

“Игровой терапевт не обладает достаточной мудростью, позволяющей ему знать, где следует находиться другому человеку или над чем этот человек должен работать и к чему стремиться.

 

 

Жизнь — слишком сложна для того, чтобы можно было понять ее при помощи диагнозов или управлять ею посредством рецептов роста.

 

 

Кроме того, ребенок лучше всех знает, на чем следует сосредоточиться в игровой комнате.

 

 

Как может ребенок научиться управлять своими поступками, если кто-то управляет даже его игрой?”

Литература:
1. Новые направления в игровой терапии. Проблемы, процесс и особые популяции. Под ред. Гарри Л. Лэндрета. Когито-Центр, М.,-2007.
2. Игровая терапия. Вирджиния Экслайн. “Психотерапия”, М.,-2007